Страсти в стиле «диско»
Пьеса (в 2-х действиях) написана по просьбе Ивановского Областного драматического театра, по мотивам модной тогда повести Галины Щербаковой «А вам и не снилось», опубликованной в журнале «Юность». По пьесе был поставлен мюзикл, это – первая «ласточка», фильм вышел два года спустя, поэтому спектакль прошёл «пожаром» по стране, и оставался в репертуаре театров много лет. Своим успехом он, безусловно, обязан замечательным, талантливым людям, создавшим его, это: режиссер – Игорь Южаков, композитор – Юрий Саульский, поэт – Леонид Завальнюк, художник – Борис Бланк, хореограф – Василь Усманов.
Но тема первой любви, столь трепетной, безыскусственной и беззащитной – безвременна и вечна, как и знаменитая трагедия «Ромео и Джульетта»…
Рисунок Юлии Адовой (Томск)
СТРАСТИ В СТИЛЕ «ДИСКО»
(по мотивам повести Г. Щербаковой «А вам и не снилось»)
Действующие лица:
РОМАН, ученик девятого класса.
ЮЛЬКА,
САШКА, - его одноклассники.
АЛЕНА
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА, классный руководитель.
ВЕРА, мать Романа.
КОСТЯ, отец Романа.
БАБУШКА, бабушка Романа.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА, мать Юльки.
ВОЛОДЯ, муж Людмилы Сергеевны.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА, директор школы.
ЗОЯ, соседка Юльки.
ЛЕНА, почтальон.
ФИЗРУК,
а также – школьники, продавщицы универмага и голубые крокодилы.
(Время действия – конец 80-х)
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая.
Школьный двор. Первое сентября. Школьники, преподаватели, шефы, родители. Кто-то устанавливает микрофон, кто-то пробует включить «позадиристей» музыку, кто-то тащит цветы, словом, обычная суета в такой день. Девятиклассники: РОМАН, АЛЕНА, САШКА их одноклассники, кроме ЮЛЬКИ, держатся кучкой. Юлька – в стороне: она «новенькая». Где-то в толпе – родители Романа: ВЕРА и КОСТЯ, а также мать Юльки – ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА и её муж ВОЛОДЯ.
САШКА (потрясая газетой). Внимание, соплеменники! «Гимн любви», слушайте, читаю!
Ребята окружают Сашку.
ПЕРВЫЙ. Что?.. Что там?
ВТОРОЙ. Рецензия на «Вестсайдскую». Ходил вчера с народом?
ПЕРВЫЙ. Нет.
ВТОРОЙ. Отойди. Сашка, давай!
САШКА (читает). «Нервная ткань формы на аспидно-чёрном фоне, пластичное страдание героев и бьющая наотмашь символика ошеломляет зрителя, но не уводят его далеко. Наоборот, это – тот самый камертон, который настраивает зрителя на верный тон, без которого было бы невозможно проникнуть в самую суть спектакля…»
ТРЕТИЙ. Во, дают!..
Появляется ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА.
ВТОРОЙ Татьяна Николаевна, идите сюда!
САШКА (Татьяне Николаевне). Оказывается, мы эстетически не развиты. Спектакль-то - штука! А мы ржали, как лошади… (Подаёт ей газету).
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Я читала.
ВТОРОЙ. Ещё один пример, когда желаемое выдают за действительное.
АЛЕНА. Умники!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Алена, а тебе идет стрижка.
АЛЕНА. Правда?!
РОМАН. Татьяна Николаевна, а как проверить, был Шекспир трепачом или не был?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. О чём ты, Роман?
РОМАН. Я к тому… Современное искусство о любви такая же брехня. И если представить, что оно останется жить лет на пятьсот…
ТРЕТИЙ. Не останется. Не переживай.
РОМАН. Теперь любовь только пополам с лесоповалом, общественной работой или бизнесом.
САШКА. Вчера ты смотрел любовь пополам с перестройкой. А вообще, если тебя смущают только примеси в этом тонком деле, то их было навалом и у древнего человека. Чистой, отделенной от мира любви нет и быть не может! (Заметив, что Юлька прислушивается, в её сторону). Так? Нет?
РОМАН. А я не люблю винегретов.
САШКА. Без примесей только – секс.
Девчонки завизжали.
АЛЕНА. Скажите ему, Татьяна Николаевна!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Я согласна с Сашей. Любовь всегда бывает в миру и среди людей. Это – жизнь в жизни. А только любовь, как бабочка-однодневка, живёт коротко и умирает незаметно.
ВТОРОЙ (Роману). Понял?.. И будут тебе из-за любви вредные примеси в виде двоек, скандалов дома, а потом – совершенно естественно – лесоповал.
РОМАН. Видел я такую любовь в гробу и белых тапочках!
АЛЕНА. Правильно!
РОМАН. Любовь сама по себе – целый мир. Во всяком случае, должна быть!
АЛЕНА (Сашке). Вот так, ясно?
САШКА. Идеалист.
Зазвенел звонок на линейку. Закричал ФИЗРУК: «На линейку становись!»
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Девятый «А», антракт! Продолжим диспут в классе.
Ребята не слишком охотно строятся.
САШКА (пропуская вперед Юльку). Вы тоже в девятом?.. А я думал, в первом.
Торжественная линейка происходит за сценой. Девятиклассники стоят к нам спиной. Роман вообще не встал в строй, устроился на оградке, читает рецензию. За спиной у него стоит Алена.
ГОЛОС В МИКРОФОН. Ребята! Поздравляю вас с началом учебного года! (Аплодисменты). Слово для приветствия предоставляется нашим замечательным шефам.
«Шеф» откашливается.
САШКА. Давай, дядя, произнеси слово!
ГОЛОС «ШЕФА». Гм… Дорогие ребята, родители и учителя!.. Во-первых, разрешите поздравить вас с вашим, то есть, нашим праздником «Первое сентября»!.. (Аплодисменты). И пожелать вам больших успехов в учебе и дисциплине! Гм… Ваши старшие товарищи, работники нашей фирмы, успешно потрудились в этом квартале, и скажу без хвастовства, кое-что заработали, так сказать, детишкам на молочишко. Теперь у вас будут школьные завтраки бесплатные. Нам нужно, чтобы вы были у нас здоровенькие и умненькие. Поэтому руководители фирмы решили: оборудовать в школе спортивный зал по полной, так сказать, программе… (Аплодисменты). А ещё… компьютерный класс! (Аплодисменты). Это по части здоровья и производственного обучения. А по части культуры… Гм… Радуйтесь, дети: мы дарим вам аппаратуру для вашего вокально-инструментального ансамбля!
Возгласы: «Даешь ВИА!.. Ура!..»
(Сквозь шум). Вы живёте в счастливой стране… Перед вами открыты все дороги… А потому учитесь, набирайтесь знаний! России нужны умные и талантливые люди! И мы поможем… Разрешите пожелать… (Все тонет в нарастающем шуме и нетерпеливых аплодисментах).
АЛЕНА (Роману). Тебе нравится моя стрижка?
РОМАН (машинально, не отрываясь от газеты). А что у тебя было на голове?
АЛЕНА. Коса… Но я слишком напоминала Нонну Мордюкову из «Молодой Гвардии». Это ужасно, когда кого-то напоминаешь. Хоть и знаменитость. Надо иметь свою индивидуальность, правда же?
РОМАН. Желательно… (Читает). «Незаурядный…На грани гениальности… выдающийся…» Словоблудие!
САШКА (высмотрел Юльку, подошёл). А ваша точка зрения? Любовь плюс лесоповал?
ЮЛЬКА. Предпочитаю фантастику.
САШКА. О, интеллект!.. Например?
ЮЛЬКА. «Космический госпиталь».
САШКА. Так я оттуда.
ЮЛЬКА. Я заметила. (Отошла).
САШКА (подошёл к Роману и Алене). Изучаете?
РОМАН (Сашке). Ты на счёт индивидуальности?
САШКА. Есть индивидуальности!
РОМАН. А по мне – сейчас все на одно лицо. Смотришь по телевизору: дикторши все с носиками, с глазками, с волосиками. Никакой разницы! Кто есть «ху»?..
АЛЕНА. Точно!
РОМАН. Очень долго не было ситуации, при которой личность может проявить себя: войны, оледенения, голод…
САШКА. Когда у тебя дома всё – о-кей, и в кармане постоянно болтается сотня, то самое время подумать об оледенении.
РОМАН. Да не о том я… Когда все живут одинаково, то становятся похожими, как однояйцовые близнецы!
САШКА. Ну, ты даёшь. Все живут одинаково? Где ты видел?.. Ты – дурак? Или прикидываешься?.. (Алене). У тебя есть машина? (Роману). А у тебя? Тоже, кажется, нема, хотя отец и мать – инженеры. А наш Аркашка каждый день в школу – на колесах, с личным шофёром, а живёт за углом. Следишь?.. Одни ничем не гнушаются, а другие в трамвае стоят, потому что сесть стесняются. Одни верят до тошноты, другие – ни в Бога, ни в чёрта… Хотя первых всё меньше остаётся…
РОМАН. Ты всё понимаешь буквально.
АЛЕНА. Именно.
РОМАН. Во всеобщей ординарности тоже есть градация от нуля до ста, к примеру. Всё, что ты говоришь, сюда укладывается. Просто, чтобы стать личностью, надо выйти за эту градацию.
САШКА. Ну, знаешь, я войны не хочу. И на войну тоже.
РОМАН. А я хочу?.. Но машина, даже в экспортном исполнении, пошлость!
АЛЕНА. А если полететь в космос?
РОМАН. Неинтересно.
САШКА. Индивидуальность с жиру, солдатик. Слово.
Закончилась линейка. Подошли ребята и Татьяна Николаевна.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА (Сашке, Роману, Алене). Всё спорите?.. Пора в класс!.. Работать!..
ПЕРВЫЙ. Сейчас ваш урок, Татьяна Николаевна?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Да. Начнём с литературы.
АЛЕНА. А о чём будем сегодня говорить?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. О любви.
Восторженные возгласы.
Мы целый год будем говорить о любви. Такая у нас с вами программа.
Шумно повалили ребята в класс. Расходятся после линейки родители. ВЕРА с КОСТЕЙ. ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА с ВОЛОДЕЙ.
КОСТЯ (неожиданно увидел Людмилу Сергеевну). Люся! Люсенька!..
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Ты?!
КОСТЯ. Какое счастье!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Вот некстати…
КОСТЯ. Боже мой, ты… Невероятно! Кто у тебя здесь?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Дочь.
КОСТЯ. А у нас - сын. Люся!.. Мы живём вон там, в этих домах, их только заселили. А ты? Ты тоже здесь?.. Ну, да! Раз – школа…
ВЕРА (решительно выдвинулась, взяла мужа под руку). Костя, пойдём. Нам некогда.
Людмила Сергеевна, слегка кивнув, уходит. Володя – за ней.
КОСТЯ. Люся!..
ВЕРА. Какой позор! Люди смотрят, дети… Как мальчишка кидаешься, прыгаешь!..
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Лучше на край света, чем жить рядом с ним!
ВОЛОДЯ. Это – он?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Всю жизнь меня преследует, всю жизнь!
ВОЛОДЯ. Какой прыжок! Брумель бы позавидовал.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Как люди не понимают, что своими приходами-приставаниями только портят приятные воспоминания!
ВОЛОДЯ. Все-таки - приятные?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Володя, что ты говоришь? Володя?!
ВОЛОДЯ. Пусть только попробует! Пусть только возникнет!.. Будет у меня лететь с шестнадцатого этажа, красиво, как бабочка!.. Всем нужны ко-леса!..
Уходят.
КОСТЯ. Знаешь, кто это был?
ВЕРА. Догадалась. Ненаглядная твоя. Великая школьная любовь.
КОСТЯ. Эта любовь была для меня всем…
ВЕРА. Ну, беги, беги за ней! Может, догонишь со своим радикулитом. Она же презирает тебя! Нужен ты ей! Возле неё красавчик какой, лет на десять моложе!
КОСТЯ. Вера!
ВЕРА. Будет она тебя утюгом гладить, как я? Готовить отдельно? Массаж утром и вечером, так что руки отваливаются, будет?
КОСТЯ. Вера!.. Какая ты жестокая, Вера!.. (Уходит).
ВЕРА. «Люся! Люсенька!»… (Заплакала). За что, за что?.. Всё на себя взвалила – и ремонт, и вечные авоськи по тонне таскаешь, чтоб только им, им… А стеллажи попробуй закажи! Мне это надо?.. В зеркало не помню, когда смотрела. А всё было: и ножки, и талия – шестьдесят четыре, пока Ромасика не родила. «Лю-ся, Люсенька!..» И голос какой-то звериный, из кишок… Господи!.. Надо идти в Бюро по недвижимости, искать обмен…
Картина вторая.
Тот же школьный двор, перемена. РОМАН и САШКА курят.
САШКА. Ну и Танечка! «Будем изучать любовь»!
РОМАН. Она смешная. Ей кажется, она придумала хитрый ход. А ведь ежу понятно, что она –Сусанин, заманивает нас в дебри, чтобы спасти от секса. Между прочим, это ты вынудил её своей прямотой.
САШКА. Мы уже не дети, чтобы водить нас за нос.
РОМАН. Ты всё-таки балда. Я сказал – в дебри. В чащобу леса. А секс, он где?.. Он – на опушке.
САШКА. Ну, знаешь, если он – на опушке, чего я полезу в дебри? Я похож на дурака?
РОМАН. Не прикидывайся скотом. Поэтому и пойдёшь за Танечкой, что она – Сусанин. И ещё она – девушка обаятельная, за ней приятно идти.
Появляются девушки, среди них – ЮЛЬКА.
САШКА. Не вижу смысла.
РОМАН. Это, солдатик, называется «нравственным воспитанием». Запомни.
САШКА. Как тебе новенькие?
РОМАН. По-моему, серость.
САШКА (указывает на Юльку). И эта?
РОМАН. Где-то я её видел…
САШКА. Ты её видел только что в классе.
РОМАН. Нет, раньше.
САШКА (решительно подходит к Юльке). Девушка, а девушка, вы не припомните, где видели этого бездельника?
ЮЛЬКА. Он сидит на первой парте рядом с другим, таким же.
САШКА. Какая память!.. Как вас прикажете называть, соплеменница?
ЮЛЬКА. Можешь так и называть, я откликнусь.
САШКА. Наташа Ростова. Лиза Калитина. Мисюсь.
РОМАН. Нет, она – Алиса из Зазеркалья.
ЮЛЬКА (Роману). Я из Останкино. И зовут меня Юлька.
РОМАН (Сашке). Что-то я слегка заучился. В какой части света – Останкино?
САШКА. Балда! Это не у нас, это на Млечном Пути.
РОМАН. Невероятно. Уже появились пришельцы!..
Входят ребята, ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА.
ПЕРВЫЙ. Полундра! Физра отменяется! По случаю международного праздника Первого сентября!
Дружное «УР-РА!»
ТРЕТИЙ. По домам, солдатики!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Есть предложение: съездить в Ботанический.
АЛЕНА. Ой, я там недавно была! Полный балдёж! Хочется упасть и умереть.
ВТОРОЙ. Даёшь массовое самоубийство!
ПЕРВЫЙ. А где это?
ЮЛЬКА. В Останкино. Там действительно здорово.
САШКА (Татьяне Николаевне). Какие гарантии возвращения?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Без гарантий. Операция полная риска. Можем умереть от красоты.
САШКА. Ставлю на голосование. Кто «за»?.. Кто «против»?.. Принято единогласно. Итак, экспедиция на Млечный Путь! Вперёд, отважные!
РОМАН (догоняет Юльку). Хочешь, сбежим?
ЮЛЬКА. Куда?
РОМАН. На море, к моим крокодилам.
ЮЛЬКА. Крокодилы живут в море?
РОМАН. Мои – живут. Хочешь?..
Убегают.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА (не сразу). А где Роман и Юля?.. Шли ведь вместе?
САШКА (только он заметил, как сбежали друзья). Случилась странность. Они исчезли. Вообще. В пространстве.
АЛЕНА. Очень смешно. Просто цирк.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Пусть им будет хуже. Будем умирать от красоты без них. (Уходит).
Ребята уходят следом за Татьяной Николаевной.
УНИВЕРМАГ, отдел детских игрушек. Бассейн, где плавают надувные утки, мячи, крокодилы. Подходят РОМАН и ЮЛЬКА.
РОМАН. Вот, дарю!
ЮЛЬКА. Действительно, море…
РОМАН. Мои друзья, голубые крокодилы Ваня и Галя. Можем принять в свою компанию.
ЮЛЬКА. Какие симпатяги. А почему они голубые?
РОМАН. Голубых кровей потому что, благородных.
ЮЛЬКА. А в тебе сколько кровей?
РОМАН. Одна неделимая русская.
ЮЛЬКА. Вряд ли ты будешь гениальным.
РОМАН. У тебя больше шансов?
ЮЛЬКА. Ага. Бабушка из немцев, мама русская, а отец наполовину хохол, наполовину поляк.
РОМАН. Не та кровь, не та… И тебе не светит, увы. А негров в вашем роду не было?
ЮЛЬКА. Сам дурак!
РОМАН. Малайцев там, полинезийцев?
ЮЛЬКА. Монголы были. Те, что из «ига»…
РОМАН. Слава богу, хоть что-то! Можно, я буду называть тебя просто – Монголка?
ЮЛЬКА. Мне нравится здесь очень…
РОМАН. Юлька!.. Ты светишься вся…
ЮЛЬКА. То есть, как?
РОМАН. Вся-вся изнутри!
ЮЛЬКА. Вот придумал!
РОМАН. Я знаю, это – от крови, от крови твоей многоцветной, Монголка моя! Ты – Монголка!
ЮЛЬКА. Да нет же монгольской во мне!
РОМАН. Крокодилы! Ответствуйте: есть или нет?.. Ишь, кивают!
ЮЛЬКА. Ромашка, заметил, стихами ты стал говорить?
РОМАН. А я не один… Ты тоже… белыми стихами…
Картина третья.
Квартира Лавочкиных. КОСТЯ ежит на своем обычном месте – на тахте, с книгой. ВЕРА готовит ужин. Она явно расстроена: гремит посудой, шумно открывает и закрывает холодильник, несколько раз выбегает на балкон, забывая взять то одно, то другое.
КОСТЯ. Мамуля, скоро ужинать?
ВЕРА. Скоро. Гречневую кашу будешь есть?
КОСТЯ. С молоком?
ВЕРА. С мясом. У меня есть баночка тушонки.
КОСТЯ. Вера, ты ведь знаешь, у меня – диета!
ВЕРА. Нет молока! Купить не успела. Родительское собрание затянулось, и не успела. Один раз с тобой ничего не стрясётся.
КОСТЯ. Ты чем-то расстроена? Ромку чистили?
ВЕРА. Таких, как твой сын, поискать… Вот, где он?
КОСТЯ. В магазин пошёл.
ВЕРА. Опять?.. По три часа покупает плавленый сырок. Хобби какое-то: покупать сырки!
КОСТЯ. Должен ведь парень проветрится. Кислород вдохнуть.
ВЕРА. Каждый вечер уходит. В одно и то же время.
КОСТЯ. Но это прекрасно! Кант, например, в десятилетнем возрасте составил себе жесткий распорядок дня и всю жизнь его придерживался.
ВЕРА. А у нас в институте сын сотрудника попал в дурную компанию!.. Хороший, интеллигентный ребёнок. Играл на скрипке, отец – три языка… Дома никаких выпивок… Туризм… Вот так же уходил погулять, и попал! Выпивка, наркотики, девочки, а потом – приводы в милицию.
КОСТЯ. Вера, да что с тобой?
ВЕРА. Костя!.. Костя… (Подошла, обняла). Ты мой единственный на земле мужчина… Ты и Ромасик. Я не знаю, но у меня плохое предчувствие.
Входит РОМАН.
РОМАН. Мать, встречай! Я тут кое-что приобрёл. (Отдаёт Вере сумку).
ВЕРА (заглянула в сумку, Косте). Что я говорила! Сырок. Да этих сырков – полхолодильника!
РОМАН. Но ведь ещё – «пол»?
Вера и Роман уходят в кухню.
РОМАН. Ну, что? Кого клеймили? Про меня что-нибудь говорили? Нет? Прекрасно. А про Юльку?.. (Походя, берёт со стола хлеб, жуёт).
ВЕРА (отбирает хлеб). Сейчас ужинать будем.
РОМАН. У неё пара по физике. Случайно. По глупости. Она, дурочка, переживает. Во-первых, из-за пары как таковой. Во-вторых, боится, что у Людмилы Сергеевны из-за этого пропадёт молоко. Ведь у Юльки теперь братишка есть, и она поэтому не высыпается.
ВЕРА. Юлька – дочь Людмилы Сергеевны?
РОМАН. Ну, да.
ВЕРА. Она родила? В таком возрасте?!
РОМАН. Кто?
ВЕРА. Людмила Сергеевна!
РОМАН. А какой у неё возраст?
ВЕРА. Ах, как хорошо!..
РОМАН. Мать, что с тобой? Ты что шевелишь губами? Молишься, что ли?
ВЕРА. Лучше Юльки в классе девочек нет?
РОМАН. Да чего ты, мама?.. Какая муха тебя укусила? Юлька – самая классная девчонка на Земле!
ВЕРА. Знать ничего не хочу! Третья четверть кончается. Десятый на носу! Вот о чём думать надо!
РОМАН. Ты тривиальна, мать, как шлагбаум.
ВЕРА. Почему – шлагбаум?
РОМАН. Ну, табуретка… Сама придумай пример тривиального. (Уходит).
ВЕРА. Какой пример?! Но как хорошо, что родила!.. Значит, Костя ей не нужен! И обмен теперь не понадобится? Надо поехать в бюро, забрать заявление на обмен. Как хорошо!.. А у Романа все пройдёт! Это детство… Костя! Костя!.. Ложись, сейчас буду тебя утюжить.
Квартира, где живёт Юлька. ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА тоже вернулась с родительского собрания. Её встречает ЮЛЬКА с братом на руках. В продолжении всей картины несколько раз появляется ВОЛОДЯ то с гаечным ключом в руках, то с домкратом, то с колёсами, у него свои проблемы: как вдохнуть новую жизнь в старичка «Жигулёнка».
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Заждались, родные мои?.. Сейчас, сейчас будем кушать… Вот только мама ваша разденется… Как мы себя вели? Скандалили?
ЮЛЬКА. Поведение удовлетворительное. Гуляли часа два. Недавно вернулись. Он всё время спал.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Умнички. Молодцы. (Устраивается кормить ребенка).
ЮЛЬКА. Ну, что?.. Ругали, конечно?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Я немного опоздала, не слышала, когда говорили об успеваемости… Потом мы с Татьяной Николаевной побеседовали. Она считает, тебе надо подтянуться… А что, Роман Лавочкин учится в вашем классе?
ЮЛЬКА. Да. Почему ты спрашиваешь об этом?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Он хороший мальчик?
ЮЛЬКА. А что?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Ничего. Татьяна Николаевна очень горячо его хвалила: и честный-то он, и чистый, и совершенно порядочный… (Сыну). Ешь, маленький, ешь…
ЮЛЬКА. Она сказала правду. Ромка такой и есть. Только ещё – идеалист.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Слава богу! А я уж, было, подумала… У тебя должен быть иммунитет против Лавочкиных.
ЮЛЬКА. Не понимаю.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Когда-то я знала его отца. В школе. И мы дружили… Смешно… Смешно сейчас вспоминать и трогательно. Он… я о Косте Лавочкине говорю… каждый вечер стоял под моим окном. В любую погоду. Уходил, только когда я гасила свет…
ЮЛЬКА. Это смешно?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Нет, все замечательно. Я тоже к нему что-то испытывала… Скорее всего, нечто вроде благодарности за первую в жизни мужскую преданность, что ли… (О сыне). Ну, вот. Уснул, моё солнышко. (Кладёт сына в кроватку). Твоя бабушка очень хотела, чтобы я вышла за него замуж. Они вместе хотели. И надеялись. Даже тогда, когда у меня уже была ты… Звонил, писал, приходил… И всё время один и тот же вопрос: «Ты мне всё-таки скажи…» Я сейчас думаю, почему он мне был так неприятен?.. Слишком он был нараспашку, без тайны. Слишком слушался меня… И ещё. У него всегда были влажные ладони, а когда целовался, почему-то получался свист. Брр!..
ЮЛЬКА. Зачем ты мне это рассказываешь?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Тебе неинтересно?
ЮЛЬКА. По-моему, о таких вещах никому нельзя говорить.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Мы ведь с тобой подружки. И вот я представила Романа взрослым…
ЮЛЬКА. Я не хочу слушать! (Убегает).
В очередной раз появляется ВОЛОДЯ с колесом.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Дурочка моя. Совсем ребёнок. Трусики сорок второго размера. Никакой акселерации. И прекрасно. И хорошо. Представляешь, Костя Лавочкин…
ВОЛОДЯ (вскинулся). Что?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Роман… Впрочем, не стоит… Это пройдёт. Детство. Отправим её летом в Мелитополь. Родня там обеспеченная: машина, моторка – повозят, покажут… Лето вылечит.
ВОЛОДЯ (успокаивается). Всем нужны ко-ле-са.
Картина четвертая.
Школьный двор. Мальчишки-девятиклассники, среди них РОМАН и САШКА. Входит ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА.
ПЕРВЫЙ. Полундра, Татьяна!
ВТОРОЙ. Какая женщина! Это точно – Татьяна?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА (подходит к ребятам). Здравствуйте, товарищи солдаты!
МАЛЬЧИШКИ (не слишком стройно). Здравия желаем, товарищ классный руководитель!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Значит, отбываем в военные лагеря?.. Какие вы смешные сегодня!
ТРЕТИЙ. Татьяна Николаевна, загадка: прилагательное, которое оканчивается на три «е»?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Это просто, стоит на вас посмотреть: длинношеее.
Смех.
САШКА (Татьяне Николаевне). По какому случаю мы такие красивые?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. По случаю отпуска.
ПЕРВЫЙ. Давно бы так. А то учителя и сами не живут, и другим не дают.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Любимая, неисчерпаемая тема.
РОМАН (ребятам). Демонстрейшн!
Парни опускают головы, демонстрируя стриженые затылки.
ПЕРВЫЙ. Красиво, да? Хорошо, да?
ТРЕТИЙ. Сами, небось, в «макси».
ПЕРВЫЙ. Плюс прическа «олимпия».
Появляется ЮЛЬКА.
ВТОРОЙ. Кого-то пришли на войну провожать.
САШКА. Ромка!
Роман обернулся, бросился к Юльке.
ПЕРВЫЙ. А что, граждане, сыграем свадебку?
ВТОРОЙ. Ой, сыграем. Чувствует моё сердце! (Трёт энергично нос).
ТРЕТИЙ. Прямо тут, во дворе, и столы поставим. Каре.
ПЕРВЫЙ. Что?
ТРЕТИЙ. Ка-ре. Стол-каре, темная ты личность.
ВТОРОЙ. Ерунда! Предлагаю «Арагви» или «Пекин».
ТРЕТИЙ. А «мани»?
ВТОРОЙ. Предки. Сбросятся, скинутся. Залезут в «кубышку» – наскребут. Такая любовь, братцы, требует расходов.
ПЕРВЫЙ. Патентую: большая любовь – большие расходы, маленькая любовь – маленькие расходы.
ТРЕТИЙ. В целях экономии предки женят нас на обезьянах.
ПЕРВЫЙ. В одной газетке прочёл рассказ. Фамилии не помню, но помню, что – гений. Он утверждает: без любви очень даже лучше. Ничего хорошего всё равно не ждёшь, а значит, не разочаровываешься.
ВТОРОЙ. Как бы это разъяснить Роману?
САШКА. Поздно, братцы: спёкся.
ВТОРОЙ. Жалко товарища: ушёл от нас в расцвете сил.
Входит ФИЗРУК.
ФИЗРУК (Татьяне Николаевне). О!.. Привет, мадам. Пришли проводить своих охламонов?.. (Ребятам). Становись!..
Мальчишки неохотно строятся. Юлька бросилась Роману на шею. В этот момент появилась ВЕРА. Как по команде, Татьяна Николаевна и Сашка бросились к ней, стараясь отвлечь внимание от Романа и Юльки.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Вера Павловна! Здравствуйте!
САШКА. Как хорошо, что вы пришли! (Показал ребятам кулак, те поняли и сомкнули ряды, закрывая влюбленных).
ВЕРА. Почему?
САШКА. Знаете, всегда очень приятно, когда тебя провожают на войну. Особенно, если матери.
ВЕРА. А где Ромасик?
САШКА. Где?.. Куда он делся, негодяй? Ромка!
ПЕРВЫЙ. Роман! К тебе мама пришла!
ЮЛЬКА. Тебя зовут.
ВТОРОЙ. Ромка!
ЮЛЬКА. Точно. Зовут.
РОМАН. Значит, не забудь: я возвращаюсь через три недели. Во вторник, в пять вечера, как обычно. На нашем месте, у Вани и Гали.
САШКА. Роман!.. Чей-то сын!.. «Кам хиэ» немедленно!
ЮЛЬКА. Ромка, зовут.
РОМАН. Да ну их. Запомни: во вторник в пять.
ЮЛЬКА. Ром, я не могу… Просто даже не подозревала, что не смогу. Три недели! С ума сойти!.. Ты иди, иди…
РОМАН. Юлька, ты только меня не забывай. Слышишь, Юлька, во вторник! (Подходит к Вере).
ВЕРА. Ромасик, куда ты пропал?
РОМАН. Зачем пришла? Ведь дома попрощались.
ВЕРА. Не сердись. Я на работе сказала нашим, что сына в солдаты провожаю… Ну, меня сразу – иди и всё!.. Привет тебе от них.
РОМАН. Спасибо. Тронут.
ВЕРА (озирается). Ой, сколько вас!.. В форме – не узнать. Это Саша? А это Дима?.. А это кто?.. Боже, Костя!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА (Физруку). Стройте скорее!
ФИЗРУК. Леди, я из-за них тяну резину. Развели, понимаешь, страсти-мордасти. Забирают в рекруты… И мама, и девица… Что за воспитание! (Громко). Последний раз говорю: становись! Провожающие, прошу, удалиться, за забор.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА (Вере). Нам пора.
ВЕРА. Ромасик!.. Пиши, не ленись. Я тебе теплые носки положила: вдруг вечером холодно!..
Татьяна Николаевна взяла Веру под руку и повела со школьного двора. А Юлька жалась к забору.
ФИЗРУК. Слушай мою команду!.. Ра-вняйсь!.. Смиррна!.. Вперёд шагом… арш! Запевай!
Солдатики затягивают: «Канарей, канарей, пташечка…»
Отставить!.. Боевую-строевую за-апевай!
Строй грянул «боевую». Юлька, понурясь, уходит вслед за строем.
ВЕРА (Татьяне Николаевне). Значит, в отпуск? На море? На два месяца? Ах, как хорошо!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. А вы когда?
ВЕРА. Когда очередь подойдёт по графику. А нынче, наверное, совсем не буду брать. На будущий год два возьму. Ромасик поступать будет, а режим питания знаете, как важен!.. Директор тоже в отпуске?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Нет, Мария Алексеевна ещё не скоро уйдёт. Ремонт в школе.
ВЕРА. Ну, прощаюсь с вами, Татьяна Николаевна. На работу! Мы, инженеры, люди не свободные. Счастливого пути!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Спасибо. До свиданья. (Уходит).
Вера, убедившись, что Татьяна Николаевна ушла, направляется обратно в школу. В дверях сталкивается с МАРИЕЙ АЛЕКСЕЕВНОЙ.
ВЕРА. Мария Алексеевна! Здравствуйте! А я как раз к вам.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Э… товарищ Лавочкина? Здравствуйте.
ВЕРА. Какая у вас память! Столько нас у вас…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ну, хороших-то раз-два и обчёлся. Поневоле запоминаешь, как бы последних не растерять.
ВЕРА. Кажется, я вас огорчу.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Не пугайте, милочка. У меня и так седины полна голова. Проходите. (Возвращается с Верой в свой кабинет).
ВЕРА. Я могу тут говорить?
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Можете, можете. Микрофонов нет.
ВЕРА. Понимаете… Ромасик… Я надеюсь на вашу деликатность…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ну, ну смелее.
ВЕРА. У них в классе есть девочка… Юля.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Хрупкая такая, маленькая девчушка?
ВЕРА. Да, да, в очках. Троечница. Так вот… у них…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Любовь?.. Секс?!.. Этого нам только не хватало!
ВЕРА. Я так расстроена, так расстроена! Вы сами – мать…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Бабушка, с вашего позволения.
ВЕРА. Тем более. Вы меня поймёте.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ведь это… как вирус! Завелся у одного – всех переберёт! Не остановишь! Эпидемия!
ВЕРА. Мария Алексеевна, вот я и… Они становятся дикими, неуправляемыми. Конечно, ещё возраст такой. Гормоны опять же бунтуют…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Гормоны, говорите?.. Возраст?.. Но у нас тоже, извиняюсь, были и гормоны, и… и не всегда мы были такими старыми перечницами… Но блюли себя!
ВЕРА. Вот и я говорю!
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Нельзя потворствовать чувствам! Так можно до чего угодно… Аскетизм! Жестокий аскетизм!
ВЕРА. Полностью с вами солидарна, полностью!.. Хочу взять у вас документы Ромасика.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Как взять?
ВЕРА. Перевести в другую школу. В целях профилактики.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Шутите. Он же у нас на медаль идёт!
ВЕРА. Но Мария Алексеевна… Из-за этой «любви» он не только медаль не получит, но и…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ох, до чего я боюсь этих «любовей»! Хулиганов не боюсь, куряк, выпивох – чего в школе не бывает… Все могу понять и простить, а от этого… холодею! Это та сфера, где я бессильна. И далеко зашло?..
Вера красноречиво молчит.
Чёрт!.. (Достаёт из сейфа документы Романа и отдаёт Вере). Понимаю и разделяю.
ВЕРА. Спасибо, Мария Алексеевна, спасибо! (Укладывает папку в сумку, предварительно вынув из неё свежие овощи). Извините, по дороге на рынок заскочила. Первые витамины. Дорогие, а что делать? Муж больной, теперь вот Ромасик…
Входит ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Ещё раз – добрый день.
ВЕРА. Добрый, Татьяна Николаевна.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Так вот, дорогая Татьяна Николаевна, Роман Лавочкин больше не ваш. Вера… как?… Павловна, да, хочет перевести сына в другую школу.
ВЕРА. С математическим уклоном. Где уровень выше…
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. У вас претензии к Евгению Львовичу?
ВЕРА. Что вы! Какие претензии? Никаких! Он прекрасный математик. Просто там… уклон. И вообще, больше шансов поступить…
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Это желание Романа?
ВЕРА. Да… Он ведь собирается на физтех. Но дети не всегда понимают, что такое «хорошо» и что такое «плохо». И тут уж мы, родители, должны быть на страже. Потом ещё «спасибо» скажет. Так что, дорогие учителя, поддержите меня, если что. Я на вас надеюсь. До свиданья. (Уходит).
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Уклон тут не при чём.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Разумеется. «Шерше ля фам», как говорят французы. На сей раз коварная «ля фам» – ваша Юлия.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Значит, видела.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Что там у вас стряслось? Мамаша в панике, кричит: любовь!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Девятые в лагеря уезжают. Юлька прибежала провожать Романа. Чёрная, осунувшаяся, будто он и в самом деле на фронт уходит… На шею бросилась, разревелась…
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Боже, какая распущенность.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. А вдруг это тот, редкий случай?
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ну, да. Ромео и Джульетта. Скажите ещё «Забавы молодых», «Интердевочка», что там ещё?.. Вообще, что творится? Газеты вопят о половом воспитании, на экранах – голые задницы, телевизор включить нельзя, чтобы не напороться на постельную сцену! Безобразие! Неудивительно, что они принародно обнимаются!.. А вы… вместо того, чтобы притупить эти страсти, таскаете ребят на «Забытую мелодию», где молоденькая медсестра на второй день знакомства отдаётся женатому мужчине! Это же бич нашего времени! А мы потворствуем, пропагандируем доступность женщин! Героинь из них лепим! А где же целомудренность? Девичья чистота? Любовь истинная, наконец?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Я считаю, мы очень мало, преступно мало говорим с ребятами о воспитании чувств. И поэтому каждая подобная история оборачивается и для нас, и для них трагедией.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Милочка, зачем усложнять? Трагедия!.. Да никакой трагедии, слава богу, пока нет! Трагедия будет, когда вашу Юльку придется убирать из класса или везти в больницу.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Мария Алексеевна, что вы говорите!
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Ладно. Это – предельная ситуация. А скажите, много вы знаете случаев, когда подобные школьные страсти вырастали во что-то путное? И вообще – вырастали?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Нет, таких историй я не знаю.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Что и требовалось… Всё в своё время, когда души созреют. А души в школе еще зелёные.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Потому что мы, наставники, всегда на страже.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. И прекрасно. И слава Богу. Кстати, хорошие слова «На страже». Добротные, мудрые. На них можно положиться, верно?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Не отдавайте документы Романа.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Не давите на меня! Оставим!.. Это моя «ахиллесова пята». Я стыжусь её и прячу. Вы молоды и жестоки, и не умеете смотреть сразу с двух точек зрения. А вы попробуйте взглянуть на ситуацию с моих седин… И документы я уже отдала. Всё!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Значит, опоздала. Ведь я вернулась, чтобы предупредить вас. Мария Алексеевна, мы в их глазах – чудовища!
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Если это действительно, как вы говорите, «тот» случай, тогда им ничего не страшно.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Им страшно всё, что их разлучает.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. Татьяна Николаевна, деточка, пожалейте меня! И сами не мучайтесь. Вы, кажется, в отпуск собирались? Вот и поезжайте, отдохните, повеселитесь, как следует. От счастливых в школе больше проку. Кстати, вам сегодня звонил приятный баритон. Разыскивал вас весьма настойчиво. Объявитесь.
Татьяна Николаевна поспешно идёт к телефону и набирает номер.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА (Марии Алексеевне). Извините.
МАРИЯ АЛЕКСЕЕВНА. И выкиньте всё из головы. Разберутся без вас. (Уходит).
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Доктор Славин. Татьяна?.. Ты что вообще себе думаешь? Уезжаешь на всё лето, и ни гу-гу! А я должен разыскивать тебя по всем известным телефонам! Между прочим, я не на пляже валяюсь, а стою у стола, на котором больной лежит, должен заметить.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Миша… Ты мог бы посадить меня на велосипед?
ГОЛОС МИШИ. Велосипед?.. Который на двух тоненьких колесиках?.. Ну, знаешь, я устал, как грузчик. Мне бы умереть минут на двести… И потом, солнышко, сколько в тебе «кэгэ»?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Миша…
ГОЛОС МИШИ. Что случилось?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Их хотят разлучить!
ГОЛОС МИШИ. Кого?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Моих Ромео и Джульетту. Я тебе о них рассказывала.
ГОЛОС МИШИ. Не морочь голову! Это твоя атавистическая манера – следовать сердцу – ещё ни к чему хорошему не приводила, кроме неприятностей. Импульсы, рефлексы, порывы… Красная цена всему – пятак!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Зато у тебя – железная логика во всем.
ГОЛОС МИШИ. Хорош бы я был, если бы не контролировал себя здравым смыслом.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Что бы тогда было?
ГОЛОС МИШИ. Мы бы строили с тобой воздушные замки вместо «фазенды».
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Но «фазенду» мы тоже не строим.
ГОЛОС МИШИ. Потому что я – не Чехов. И во мне не всё прекрасно.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Да.
ГОЛОС МИШИ. У тебя завышенные мерки. Измени угол в своём циркуле, и сразу всё пристроится. А у Ромео и Джульетты есть свои Монтекки и Капулетти.
Татьяна Николаевна молчит.
Тата! Татьяна!.. Когда ты уезжаешь?.. Что за фокусы!..
Татьяна Николаевна кладет трубку на рычаг.
Картина пятая.
РОМАН сидит «на берегу» бассейна, ждёт Юльку. Голубые крокодилы тут же, рядом. Мимо проходят люди, сочувственно поглядывают на Романа. А в Мелитополь летит письмо Людмилы Сергеевны, адресованное сестре, письмо - о Юльке…
ГОЛОС ЛЮДМИЛЫ СЕРГЕЕВНЫ. Милая моя сестрёнка, посылаю тебе мою Юльку. Она бродит по Москве, как беспризорная кошка. Ей так нужны сейчас кислород и йод. У вас в Мелитополе его в избытке, а где он в столице? А ведь впереди – десятый. И ещё есть одна заковырка: мальчик. Ты помнишь, в школе за мной ухаживал один зануда? И потом ещё много лет не давал покоя?.. Так вот, этот мальчик его сын! Бывают же такие совпадения! Ничего худого между ними не было, я уверена. Но с глаз долой – из сердца вон! Держи Юльку у себя подольше любыми способами. А я буду посылать тебе каждый месяц по тысяче рублей. И, пожалуйста, не возражай! Девочка большая, кроме того, эти деньги Юлькины, от отца алименты. Так что, милая моя, любыми способами держи Юльку…
ПЕРВАЯ ПРОДАВЩИЦА. Опять не пришла. Прямо жалко мальчишечку. (Роману). Эй, парень, через 15 минут закрываемся.
РОМАН (отпуская крокодилов в воду). До завтра, приятели.
ВТОРАЯ ПРОДАВЩИЦА. Завтра – выходной.
РОМАН. «Ай эм сори», девушки. Весёлого воскресенья! (Уходит).
ПЕРВАЯ ПРОДАВЩИЦА. Неделю ходит, как заведённый. Завидую…
А Роман отправился к Юльке домой и долго-долго звонил в двери. Вышла ЗОЯ, соседка Юльки, с большой чашкой в руках.
ЗОЯ. Чего добиваешься? Каких результатов?
РОМАН. А вам какое дело?
ЗОЯ. А вот хамить не надо.
РОМАН. Их что, нет? Вот звоню…
ЗОЯ. Очень охота позвать милицию. Выяснить, что ты за тип: дебил или жулик?
РОМАН. Дебил. (Уходит).
ЗОЯ. Они на даче! Кислородятся.
РОМАН (возвращается). Где?
ЗОЯ. А я знаю?.. Не докладывали. А Юлька на югах. В Мариуполе, кажется.
РОМАН. У родни? У знакомых? Фамилию знаете?
ЗОЯ. Понятия не имею.
РОМАН. Точно –Мариуполь?
ЗОЯ. Вроде. Кофе хочешь?
РОМАН. Спасибо.
ЗОЯ. Между прочим, меня Зоей зовут.
РОМАН. Очень приятно. (Уходит).
ЗОЯ. Любовь!.. Ха-ха-ха. Летят на огонь, как сумасшедшие! (Уходит).
Роман звонит по телефону матери на работу. Голос: «Лавочкина, к телефону!» Из-за кульмана появляется ВЕРА.
ВЕРА (по телефону). Я слушаю.
РОМАН. Мать…
ВЕРА. Ромасик?
РОМАН. Мы едем в Мариуполь.
ВЕРА. Кто «мы»?
РОМАН. Ты и я. Мне нужен кислород?
ВЕРА. Конечно, Ромасик!
РОМАН. А йод?
ВЕРА. Ромасик, ты читаешь мои мысли!
РОМАН. А где их взять в столице?
ВЕРА. Да, но…
РОМАН. А впереди что?..
ВЕРА. Десятый.
РОМАН. Ответственный год. Неимоверное напряжение сил и духа. Так едем? Или ты против?
ВЕРА. Что ты, Ромасик! Что ты, милый! Нам с папой…
РОМАН. Знаю: ничего для меня не жалко. И как сознательный сын я решил не вводить вас в большие расходы. Поэтому я выбрал не снобистский Сочи, а скромнягу Мариуполь, где, однако, море плещется.
ВЕРА. Я могу попросить командировку. У нас там смежники.
РОМАН. Прекрасно. Приятное с полезным.
ВЕРА. Ромасик… Я хотела тебя спросить… Вернее поговорить…
РОМАН. Мать, поговорим на пляже, не возражаешь? Бегу укладывать чемодан. Отключаюсь! (Уходит).
ВЕРА. Действительно, успеется: до школы далёко, а на солнышке, у моря, всё воспримется иначе… (Уходит).
Прошла неделя. Вернулась из Мелитополя ЮЛЬКА. С рюкзаком, с корзиной фруктов она стоит на площадке и пытается открыть дверь своей квартиры. Появляется ЗОЯ с неизменной чашкой кофе в руке.
ЗОЯ. Привет.
ЮЛЬКА. Привет.
ЗОЯ. К тебе тут парень приходил. Ничего из себя. Звонил до посинения, пока я его не прогнала.
ЮЛЬКА. Роман?!
ЗОЯ. Не представился. Не то воспитание.
ЮЛЬКА. Когда он приходил?
ЗОЯ. Ну… с неделю. Может, пять дней. У тебя, что с ним? Любовь?.. Ты, Юлька…
ЮЛЬКА. Не надо, Зоя! Ладно? Ну, прошу тебя, не надо.
ЗОЯ. Ничего слушать не хочешь? Ни совета, ни пожеланий?
ЮЛЬКА. Ничего.
ЗОЯ. Живи. Это, как корь, болеет каждый. Но одно скажу: ты с ним не спи.
Юлька захлопнула дверь.
ЮЛЬКА (за дверью). Гадость, гадость, гадость!..
ЗОЯ (стучит в дверь). Юлька, не сердись! Не сердись, Юлька… Я же дура, ты знаешь. Я давно вышла в тираж, хоть ещё и тридцати не стукнуло. Жизнь сволочная!.. Юлька! Но ведь я тоже искала, слышишь?.. Как хотелось любви, как хотелось!.. У других есть, почему мне-то ничего? Чем я хуже? Нос не на том месте? Сердце не так бьётся?.. А сколько нежности в нём скопилось, сколько радости – кто бы знал… Думаешь, хоть один поинтересовался? Попросил: «Подари мне!» Бутылку просили, пожрать просили… Неужели не нужно никому? Юлька? Никому?!.. Я ушла. Но ты помни, что я тебе сказала. (Уходит).
ЮЛЬКА (переодевается: шортики, маечка, босоножки). Я не должна на неё обижаться. Я не буду на неё обижаться. Она не виновата, что у меня всё хорошо. (Звонок телефона). Алло!..
ГОЛОС САШКИ. Юлька?.. Вот здорово! А я, понимаешь, просто так позвонил: вдруг вернулась? Значит, вернулась с югов?
ЮЛЬКА. Сашка, ты, что ли?
ГОЛОС САШКИ. Наших никого в городе нет – скукота! Дай, думаю, позвоню.
ЮЛЬКА. Ты не знаешь…
ГОЛОС САШКИ. Ромки тоже нет. Укатил с маман к самому синему в мире. Юлька, ты чего молчишь?.. Юлька, хочешь, я приеду? Сходим куда-нибудь, побалдеем?..
ЮЛЬКА. Не надо, Саша. Я на дачу к матери уезжаю. Я дома случайно.
ГОЛОС САШКИ. Может, вещи отвезти? Ты скажи.
ЮЛЬКА. Да нет же! Ничего не надо! До свиданья!
ГОЛОС САШКИ. Извини…
ЮЛЬКА (положила трубку). Я не виновата, что у меня всё хорошо… (Заплакала).
Снова–- универмаг, отдел детских игрушек. ЮЛЬКА – на «берегу».
ЮЛЬКА (крокодилам). Ну, как вы тут без меня?.. О, вы тоже немного загорели. Молодцы. А я с дачи сбежала. Всего неделю продержалась. Тоскливо без вас. А вы?.. Хоть чуточку скучали?
Появляется РОМАН, незаметно подходит к Юльке.
РОМАН. Плакали навзрыд крокодиловыми слезами.
ЮЛЬКА. Ромка!..
РОМАН. Что ты, маленькая моя! Что ты!.. Я избороздил Мариуполь вдоль и поперёк. Тебя искал!
ЮЛЬКА. Ведь я была совсем не там.
РОМАН. А где?
ЮЛЬКА. Есть город Мелитополь, слышал?
РОМАН. Кошмар!.. Соседке – смерть из этих рук!
ЮЛЬКА. Не надо! Ведь она и так несчастна…
РОМАН. Убью. За дачу ложных показаний.
ЮЛЬКА. А я сбежала. Скука смертная! Представь: весь день лежишь и ешь. Ешь и лежишь! Я поразилась: человек способен несметное количество еды переварить! За просто так, с тоски иль от безделья.
РОМАН. Но только уж не ты! Худющая, как воронёнок.
ЮЛЬКА. Скучала очень я, Ромашка… Ночью проснусь внезапно и смотрю на звёзды, думаю… Боялась, что ты меня забудешь.
РОМАН. Вот ненормальная! Не смей так думать никогда, ты слышишь?
ЮЛЬКА. Давай не расставаться, и тогда не буду думать.
РОМАН. Ты знаешь… А ведь я совсем в другой учиться буду школе… Юлька! Юль!.. Ты что, малышка?!
ЮЛЬКА. Почему – в другой?
РОМАН. Уклон математический там есть. А математик наш уже «не тянет».
ЮЛЬКА. Ты сам решил? Сам захотел?!
РОМАН. Вообще-то нет…Но я ведь собираюсь на физтех. И мать договорилась…
ЮЛЬКА. Ромка! Они нарочно нас разъединяют! Как ты не понимаешь, дурачок?!
РОМАН. Да нет… Уклон!
ЮЛЬКА. Вот глупый!
РОМАН. Но тогда смешно: нас разве могут разделить четыре остановки на трамвае?.. Сама подумай, Юлька! Ты подумай!
ЮЛЬКА. Подумала уже. И знаю, что мне делать.
Картина шестая.
Дом, где живёт Юлька. Она стоит в прихожей с братом на руках, ждёт, когда оденется ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Она прихорашивается перед зеркалом.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА (подкрашивает губы, глаза). В гости?.. Мы – и в гости, и вообще… хоть куда! Нате вам!.. (Слышится гудок машины). Нас зовет папа. (Берёт сына у Юльки). Может, всё-таки поедешь с нами? Нет?.. Ну, ладно. Не скучай, родная. (Поцеловала, уходит).
Юлька ещё постояла в задумчивости. Часы пробили десять раз. Юлька встрепенулась и заметалась, наводя порядок в чистой-пречистой квартире. А пока она занята этим, звучит важный диалог.
РОМАН. Сказать тебе хохму?.. Алена теперь в нашем классе. Вот цирк!
ЮЛЬКА. Она тебе нравится?
РОМАН. Нравится?.. Да. Как башня в Останкино. Слон. МГУ.
ЮЛЬКА. Я знаю, ты нравишься ей. Очень сильно.
РОМАН. Да, что-то похожее я заприметил.
ЮЛЬКА. И – что?
РОМАН. Домой каждый день провожает. Всё рядом идёт, но молчит и не дышит почти.
ЮЛЬКА. А ты что?
РОМАН. А я не могу с неживою природой общаться…
ЮЛЬКА. Не верю, не верю, не верю!
РОМАН. Монголка моя, о тебе мне думать она не мешает.
ЮЛЬКА. Ну, вот что… Я буду одна в воскресенье. Придёшь?
РОМАН. А можно?.. Приду! Прибегу, воробей!..
Последнее, что осталось Юльке – привести в порядок себя. Она забралась под душ и с остервенением трёт свои худенькие плечи, грудь, живот… Но вот звонок в передней. Тревожный, долгожданный! Юлька выскочила в халатике, открыла, повисла у РОМАНА на шее. Потом взяла за руку и торжественно ввела в дом.
РОМАН. У вас модерновая хата.
ЮЛЬКА. Разве? А у вас?
РОМАН. По старинке: диваны, буфеты, кровати…
ЮЛЬКА. Но здесь то же самое.
РОМАН. Ха! Это – стол?.. Это разве буфет?
ЮЛЬКА. Ясно. Тебе у нас не нравится.
РОМАН. Нет, здорово! Только простому человеку не по себе.
ЮЛЬКА. Ты - простой?!
РОМАН. По тебе я соскучился, точно!
ЮЛЬКА. Да, прошёл целый день.
РОМАН. Сотня лет! Сто веков пролетело, Монголка!
ЮЛЬКА. Пойдём в мою комнату, Ромка…
РОМАН. Вот здесь ты живёшь?.. И ходишь, и смотришь, и дышишь… Как странно…
ЮЛЬКА. Запомни: когда тебя снова в солдаты возьмут, с тобой я поеду!
РОМАН. Нельзя.
ЮЛЬКА. Всё равно я поеду! Тайком. Прясть буду, иль стричь – безразлично. Ведь я, если честно признаться, дурёха. И я так устала учиться, Ромашка! На что-то простое-простое я только гожусь…
РОМАН. А ты у меня работать не будешь.
ЮЛЬКА. А что буду делать?
РОМАН. Воспитывать наших детей.
ЮЛЬКА. Согласна! Ура!.. У нас с тобой будет чистая-пречистая квартира.
РОМАН. И дюжина детей.
ЮЛЬКА. И хорошая, нежная музыка.
РОМАН. И книг – миллион. Нет, лучше, десяток любимых.
ЮЛЬКА. А я закончу что-нибудь филологическое. Заочно.
РОМАН. Зачем?
ЮЛЬКА. Как, зачем?.. Чтобы правильно воспитывать наших детей. Буду рассказывать им легенды, былины, сказанья. Их дети легко усваивают.
РОМАН. А ну-ка, признайся: насильно учить будешь музыке их?
ЮЛЬКА. Ну и что?
РОМАН. А то! Этот номер у вас не пройдёт, госпожа.
ЮЛЬКА. Ромашка!.. Мы – дураки? Такое с тобой говорим! Ведь стыдно!..
РОМАН. Не стыдно нисколько. С тобой мы поженимся скоро. Как сессию первую сдам.
ЮЛЬКА. Нет-нет-нет!
РОМАН. Почему?
ЮЛЬКА. Потому… Я хочу… чтоб свадьба была… Вот сейчас!
РОМАН. Монголка! Родная, ты это серьезно?!
ЮЛЬКА. Я всё уж продумала. Это вот – ром. Его мы в бокалы нальём и выпьем за счастье…А эта рубашка на мне… Красивая, правда?.. И слышишь, духи?.. «Шанель» называются… Ромка!…
РОМАН. Ты чудо…
ЮЛЬКА. Какой ты прекрасный!.. Ты – принц. Мой маленький принц… Нет, Ромео!..
РОМАН. Джульетта… Нет – Юлька моя! Родная. Земная. Единственная…
А дальше - музыка. Тонкая, нежная, какую любила Юлька…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина седьмая.
РОМАН вернулся домой. Два длинных, два коротких: ему хотелось, чтобы открыла мама. Она открыла ему…
РОМАН. Явился твой Ромасик.
ВЕРА. Ты пил?!.. Где? Скажи, где! Я тебя прошу, не буду ругать, только скажи – где и с кем?
Но Роман молчит и только улыбается.
Костя!.. Костя!.. Он пьян, Костя! Он в дрезину, в доску, в стельку пьян! Боже!.. Ты его должен выпороть, Костя! Ремнём из натуральной кожи!..
Роман захохотал.
Мне всё ясно. (Схватила сына за руку и потащила его в ванную). Тебе нужен душ! Холодный душ на твою дурную голову! Идём! Не смей упираться!..
РОМАН. Мама!.. Я как стеклышко. Двадцать пять граммов рома, и ничего больше.
ВЕРА. Рома?! Этой гадости?.. Где? С кем?
РОМАН. У Юльки, мама. Мы выпили за счастье. Успокойся.
ВЕРА. Ты с ней пил?! У неё был день рождения? Сколько вас было?
РОМАН. Мама… Сядем… Я считаю, скрывать глупо. Тем более от тебя… Мы с Юлькой любим друг друга. Сегодня мы дали друг другу… все возможные доказательства… Я пьян от счастья, мама! Не от рома. Так что про душ ты – зря. И про ремень тоже.
ВЕРА. «Все возможные доказательства»… что это?
РОМАН. Это значит, что сразу после школы мы с Юлькой поженимся. Это решение твёрдое, и я хочу, чтобы вы с папой знали.
ВЕРА. Лучше бы ты напился, как скотина! Женитьба!.. Боже мой!.. А я хлопотала о переводе, лила крокодиловы слёзы перед двумя директорами! Тратилась на Мариуполь!..
РОМАН. Мама!.. О чём ты говоришь?
ВЕРА. А ты о чём говоришь?! «Твёрдое решение»!.. Таких «Юль» у тебя будет миллион! Понял?
РОМАН. Я однолюб.
ВЕРА. Ты псих! Тебе надо вызвать «скорую» и отвезти в «психушку»!.. Однолюб… И не говори мне о Ромео и Джульетте! Им не черта было делать! Не черта! А у тебя – десятый! Институт - на пороге!.. Кстати, Ромео умел хоть расписываться?
РОМАН. Ой, мама, остановись!.. Всё равно, я рад, что сказал тебе. По крайней мере теперь всё ясно.
Роман ушёл к себе в комнату и сел за книги. А Вера направилась в комнату мужа. КОСТЯ лежит на тахте и «работает с документами».
КОСТЯ. Ты только подумай, Веруня! Какую галиматью несёт сей ученый муж! И они печатают! (Потрясает газетой). Его угол поворота домов по отношению к дороге не рационален. При таком угле будут бушевать сквозняки. И я могу это доказать! Я рассчитал!
ВЕРА. Какие сквозняки?.. Твой сын собирается жениться!
КОСТЯ. О чём ты?
ВЕРА. Его окрутила дочь твоей бывшей возлюбленной! Он пришёл от неё пьяный!
КОСТЯ. Какой возлюбленной?
ВЕРА. Какой? Сколько у тебя их было? Сто? Двести?.. Уточняю: Лю-си, Лю-сеньки!.. (Буквально рухнула на тахту).
КОСТЯ. Как ты кричишь, Вера! И так неосторожно бухаешься на диван. Мой позвоночник…
ВЕРА. Оставь свою болезнь в покое! Ничего ей не сделается! Как быть, я тебя спрашиваю? Что делать?
КОСТЯ. А почему такая паника? Ну, влюблен. Ну и что?
ВЕРА. Господи!.. А если они уже начали жить половой жизнью?!
КОСТЯ. Какие глупости!.. Роман – ребёнок. Я сам… в этом отношении развился поздно…
ВЕРА. Это видно.
КОСТЯ. И потом… где, когда? Он вечерами дома. Не так всё просто, Вера. Нужны условия… Нужно, чтобы нашлась опытная женщина… А там – девчонка, сверстница… Чушь.
ВЕРА. Ты что, не видишь современную молодёжь? Им же на всё наплевать! Они готовы отдаваться прямо на площади!
КОСТЯ. Не паникуй, Веруня. Молодежь во все времена одинакова. И мы, признаться, грешили… Ну-ну, ты – исключение!.. И первый признак старости – брюзжание на счёт молодого поколения. Ромка!.. Ты что делаешь?
ГОЛОС РОМАНА. Решаю математику.
КОСТЯ. Видишь?
ВЕРА. Вижу. От тебя помощи, как от козла молока. (Намеревается уйти).
КОСТЯ. Веруня, а массаж?
ВЕРА. Оставь меня в покое! (Выбегает из комнаты). Одна, всегда одна! Что делать, что делать?.. Что он имел в виду, когда говорил о «доказательствах»? Может, просто – слова?.. Код какой-то? У них ведь не поймёшь часто, о чём говорят… Целуются, обнимаются – и всё?.. Ой, мамочка, как мне тошно!.. (Поспешно вытащила аптечку и начала искать лекарство). Где тут валерьянка?.. Или лучше – валидол? Нитроглицерин?..
А в это время ЮЛЬКА сидела у окна, не зажигая света, смотрела в синие сумерки и разговаривала мысленно с Романом…
ГОЛОС ЮЛЬКИ. Прошёл всего час, как ты ушёл, а я уже скучаю. Что ты сейчас делаешь?
ГОЛОС РОМАНА. Грызу гранит.
ГОЛОС ЮЛЬКИ. Как ты можешь… после всего?
ГОЛОС РОМАНА. Теперь это надо нам двоим – быть образованным, умным, знающим. Мне нужно занять место в жизни, Юлька. Ради тебя, ради… наших малышей…
Вера, приняв лекарство, чуть успокоилась. Подошла к фотографиям Романа, украшающим стену.
ВЕРА. Солнышко моё! Бедный, прекрасный мой мальчик… Отдать тебя какой-то… сучке? И ты будешь прыгать для неё через газон, как твой несчастный отец? И так же истошно кричать: «Ю-ля, Юленька»? И никому, слышишь, никому ты не будешь нужен, кроме матери!.. Нет-нет-нет! Спасать немедленно от этой девчонки. Если она в мамочку… Потом ещё «спасибо» скажет. Я знаю, что надо делать. Всё-таки седуксен – это вещь. И пустырник с боярышником – тоже. (Поспешно идёт к телефону, набирает номер).
Вернулась домой ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Положила спящего сына на специальный столик в прихожей, раздевается.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. А вот и мы… Юлька, ты где?
ЮЛЬКА (из комнаты). Здесь…
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Все спрашивали, почему тебя нет… Ты ела?.. Понятно. А уроки, надеюсь, сделала?
ЮЛЬКА. Да!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА (распеленывает сына). А мы всем понравились: и я, и мама, и папа… Да. Произвели настоящий «фужер», вот такушки…
В квартире Лавочкиных. ВЕРА у телефона.
ВЕРА. Ленинград?.. Это мама?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Нет, Веруша, это я. Что случилось, сестрёнка?
ВЕРА. Роман влюбился! (Плачет). Хочет жениться. Говорит: однолюб!..
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Не плачь, Верушка! Слышишь?.. Не будь рохлей! Это такой возраст. Всё естественно. Да не реви ты!
ВЕРА. Она – дочь той женщины. Да-да: «Люся! Люсенька!» – помнишь? Костя и сейчас, позови она его, побежит на край света. У неё теперь второй муж, на десять лет моложе. Разврат, ну! Наследственность, понимаешь, какая?..
В квартире Юльки. Вернулся домой ВОЛОДЯ, подошел, поцеловал жену...
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Поставил машину?.. Тише! Уснул… Посмотри, какой красавец твой сын…
ВОЛОДЯ (целует жену). Всем нужны ко-ле-са.
В квартире Лавочкиных.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Вера, слушай, давай его сюда! В мою школу! Я сразу говорила, сделаем Ромке медаль! Всё-таки я здесь не последняя спица в колеснице. А его мы остудим. Не хватало нам жениться в десятом!
ВЕРА. Но как, как? Он не поедет!
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Как?.. Соображаю… Веруша, это просто. Он у тебя человек долга? Так?.. Надо его на этом купить. Слушай… Ты одна в комнате?
ВЕРА. Подожди, я перейду в ванную… (Вместе с телефоном скрывается в ванной комнате и плотно прикрывает дверь).
В квартире Лавочкиных. ВОЛОДЯ и ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА целуются. Из комнаты выходит ЮЛЬКА.
ЮЛЬКА. Куда вы… (Увидев целующуюся парочку, забрала брата и, прижимая его к себе, ушла).
Картина восьмая.
Универмаг, отдел детской игрушки. По водной глади бассейна плавают надувные игрушки. РОМАН и ЮЛЬКА сидят на «берегу», прижавшись друг к другу. На коленях у них – нос к носу – лежат голубые крокодилы Ваня и Галя.
ЮЛЬКА. Значит, едешь?
РОМАН. Значит, еду.
ЮЛЬКА. В Ленинград?
РОМАН. В Питер.
ЮЛЬКА. А ты писать мне будешь?
РОМАН. Каждый день.
ЮЛЬКА. Нет, каждый день не надо. Через день. На почту, до востребования. Мне.
РОМАН. А ты пиши домой. Я утром встану, а в ящике – твоё письмо!
ЮЛЬКА. Их перехватят, вот увидишь, Ромка!
РОМАН. Ты – дурочка. Да разве, кроме нас, кому-то интересны наши письма?
ЮЛЬКА. Идеалист!.. А бабушке твоей и в самом деле очень плохо?
РОМАН. Да. Прединсультное состояние. Покой и покой.
ЮЛЬКА. Ну, почему – ты? Обязательно – ты?.. Больше некому сидеть возле неё?
РОМАН. Не злись, Юлька. Мама поехать не может: болен папа, ты знаешь. Тётка всё время в школе. Конец года, а у неё – выпускной. Надо ехать…
ЮЛЬКА. Давай умрём с тобою вместе, Ромка!
РОМАН. Согласен. Вместе. Через двести лет.
ЮЛЬКА. Нет-нет, сейчас, немедленно!
РОМАН. Старушка, а как же детки – «три-четыре-пять»? Кто сказки им расскажет и былины?
ЮЛЬКА. Ну, ладно, пятьдесят и – хватит1
РОМАН. Нет, мне мало. Не сделанного столько, Юлька!
ЮЛЬКА. А у меня всё сделано. Себе не представляю, чем ночи буду заполнять теперь и дни…
РОМАН. Ты всё-таки учись хоть чуточку, Монголка.
ЮЛЬКА. Зачем? Не вижу смысла.
РОМАН. Ну, для меня… Идёт?
ЮЛЬКА. О чём ты говоришь? Живу ради тебя! Ромашка, а ты – учись, учись!..
РОМАН. Малыш…
ЮЛЬКА. Когда ты уезжаешь?
РОМАН. Завтра.
ЮЛЬКА. Не уезжай, не надо!..
РОМАН. Родная…
ЮЛЬКА (жестко). Бабушкам полагается умирать!
РОМАН. Юлька!
ЮЛЬКА. Они все против нас! Все!
РОМАН. Да нет, это стечение обстоятельств…
ЮЛЬКА. О, если б голос твой могла я слышать постоянно, мне было б легче всё перенести!
РОМАН. Стоп, воробей! Совсем нетрудно устроить это дело…
ЮЛЬКА. Как?
РОМАН. Пластинку я тебе наговорю.
ЮЛЬКА. Нет, правда?.. Вот здорово» Давай! И запиши туда свои все шутки.
РОМАН. Какие шутки? Нет, Монголка, лучше я расскажу, как я тебя люблю.
ЮЛЬКА. Не надо. Нет. И так я это знаю… Простое что-нибудь наговори. Ну, например…
РОМАН. Таблицу умноженья?
ЮЛЬКА. Да. Чтоб голос твой звучал. Один лишь голос…
Продолжение картины в доме, где живёт Юлька. Она лежит на кровати, укрывшись одеялом, и слушает пленку, которую наговорил Роман.
ГОЛОС РОМАНА. Юлька! Слушай мою таблицу умножения. Дважды два будет четыре, а трижды три – девять… А я тебя люблю. Пятью пять – двадцать пять, и всё равно я тебя люблю. Трижды шесть – восемнадцать, и это потрясающе, потому что в восемнадцать мы с тобой поженимся. Ты, Юлька, известная всем Монголка, но это ничего – пятью девять! Я тебя люблю и за это. Между прочим, девятью девять – восемьдесят один. Что в перевернутом виде опять означает восемнадцать. Как на счет венчального наряда? Я предлагаю серенькие шортики, маечку-безрукавку, красненькую, и босоножки рваненькие, откуда так соблазнительно торчат пальцы и пятки. На счёт венчального наряда это моё последнее слово – четырежды четыре, я повторять не буду. В следующей строке…
Дальше «говорящее письмо» звучит глуше. Возвращается домой ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Она хотела позвонить, но её остановила соседка ЗОЯ. Она ждала Людмилу Сергеевну у дверей.
ЗОЯ. Послушайте, соседка! Вы в курсе или нет?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Чего?
ЗОЯ. На счет «пятью пять – Юля замуж хочет»?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Вы что?!
ЗОЯ. По ночам не сплю, слушаю, как ваша дочь по сорок раз заводит одно и то же. Не понимаете?.. Звуковое письмо. На плёнке. Стучала в стенку – не слышит! Теперь даже привыкла, греюсь у чужого костра.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Моя Юлька? Моя девочка?..
ЗОЯ. Как хотите, конечно. Только вас же потом – и бух! По голове – новостью!.. Вот и сейчас крутит. Послушайте. Только тихо заходите, не спугните. Потом скажете впечатление.
Людмила Сергеевна послушалась совета и тихо вошла в квартиру.
ГОЛОС РОМАНА. Так вот, на чём мы остановились?.. Академик, то бишь, я, тебя крепко любит. Это так же точно, как шестью шесть – тридцать шесть. Ура! Оказывается, это дважды по восемнадцать! Скоро, очень скоро ты станешь госпожой Лавочкиной. Монголка! В нашем с тобой доме фирменным напитком будет ром. Открытие! Я ведь тоже РОМ! Юлька! У нас все складывается гениально, не смотря на Питер. У нас всё – к счастью, глупенькая моя, семью семь! Я люблю тебя – десятью десять. Я целую тебя всю – от начала до конца. Как хорошо, что ты маленькая! Как жаль, что ты маленькая… Я тебя люблю. Я тебя люблю!.. Твой Ромка.
ЮЛЬКА (выбралась из-под одеяла, увидела мать). Ма!.. (Увидела, что она плачет, подбежала к матери). Ты что, мамочка?..
Людмила Сергеевна обняла, прижала к себе дочь.
Ты всё слышала?..
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Девочка моя! Несчастная ты моя! Счастливая! Чем же помочь тебе, как…
ЮЛЬКА. Ма!..
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Это тот высокий мальчик? Сын… Кости и Веры Павловны?
ЮЛЬКА. Ромка, мой Ромка! Он самый прекрасный, ма! Самый…
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Конечно, девочка. И я его уже люблю, раз он любит тебя, маленькую мою.
ЮЛЬКА. Ты поняла? Ты поняла, мамочка?.. А я боялась, ты прости, но я помню, ты ведь к Роману не очень… Губы вот так делала… Говорила: «Я знаю эту семью. Добропорядочность у них фамильная». А потом ещё про иммунитет против Лавочкиных, который должен быть у меня…
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Что было, то было. И я ничего толком не знала, а ты от меня таилась, глупенькая.
ЮЛЬКА. А они, Лавочкины, ненавидят меня!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Тебя? За что тебя можно ненавидеть?
ЮЛЬКА. Из-за Ромки. Они сначала его в другую школу перевели, а теперь в Ленинград услали. Там бабушка у него инсультная. А я не верю, не верю! Никакого инсульта нет, и бабушки нет! Всё придумали, чтобы нас разлучить! И письма мои теряются. Куда они деваются? От Ромки письма приходят странные, будто он мои не читает.
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Успокойся, маленькая. Подожди, разберёмся.
ЮЛЬКА, Какое их дело? Почему они вмешиваются? Ведь это мы любим друг друга! Мы! И никого это больше не касается! Мы никому не мешаем! Никому! Так почему же… Ненавижу!
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Ты очень категорична, Юлька. Просто каждый из нас прожил сложную жизнь. И отчаяние там было, и боль, и разочарования… И очень хочется уберечь вас, неопытных, дорогих птенчиков.
ЮЛЬКА. Но ведь ты сама любишь! Ведь любишь?
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Да. Да. Когда я встретила Володю, я поняла, что до него не было ничего. Это – мой предел, мой потолок. Сильнее я уже не смогу. А вам повезло сразу. Господи, какое счастье – встретить сразу такую любовь!..
ЮЛЬКА. Я хочу поехать в Ленинград, ма…
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Юлька…
ЮЛЬКА. Вот видишь… И ты…
ЛЮДМИЛА СЕРГЕЕВНА. Давай немного подождём. Ты девушка… Ты должна быть гордой…
И Юлька засмеялась…
Картина девятая.
Школа. Класс, где учится ЮЛЬКА. Кончился урок, ребята расходятся. ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА собирает тетради. Юлька всё ещё сидит за столом. Влетаёт АЛЕНА.
АЛЕНА. Это всё ты! Чума! Это от тебя его выслали в Питер!.. (Швыряет в Юльку портфель).
САШКА (ловит на лету портфель). Мать, поаккуратней!.. Угробишь соплеменницу.
АЛЕНА. Эта штучка не даёт человеку покоя! Отсюда его спасли – перевели в другую школу. Так и там ему проходу от неё не было!
ПЕРВЫЙ. А я думал, всё чисто. Значит, математический «уклон» и бабушкин инсульт – туфта?
АЛЕНА (Юльке). Эта любовь?! Отвечай!.. Любовь – это когда берегут! С такой убережеёшь!.. (Заревела).
Ребята бросились успокаивать Алену, а Юлька встала и вышла из класса.
САШКА (Алене). Прекрати причитать!.. Ты всем противна своими слезами. Чего ты добилась? Она ушла и только. Потому что рядом с тобой ей делать нечего. Она из тех, кто уходит. А ты из тех, кто орёт. Улавливаешь разницу?
ВТОРОЙ. Развела базар!
ТРЕТИЙ. Здорово отчехвостил!
ПЕРВЫЙ. А что там было всё-таки, братцы?
ВТОРОЙ. Тебе-то?
ПЕРВЫЙ. Просто любопытно, что происходит с соплеменниками.
САШКА. Старшие бьют младших. Закон детсада. Забыл?
ПЕРВЫЙ. А всё-таки?
ВТОРОЙ. Нельзя любить до положенного срока.
ТРЕТИЙ. Где это записано? В конституции?
ВТОРОЙ. Они – идиоты. Такие вещи надо прятать. Предков обманывать, заливать сироп!
САШКА. Предки тоже пошли ушлые. Придёшь домой – тебя и обнюхают, и общупают.
ТРЕТИЙ. Пусть попробуют!
САШКА. Они перед обществом несут ответственность. Чтобы ты вырос чистый и красивый, а не моральный урод. Следишь?
ПЕРВЫЙ. Я свободный человек в свободной стране!
ВТОРОЙ. Молодец!
САШКА. Приведи свою подругу домой и оставь ночевать.
ПЕРВЫЙ. Зачем ночевать?.. У нас и так тесно… Но если…
Дружный хохот.
Надо уметь себя защитить! А Ромка всегда был гуманистом.
ВТОРОЙ. Это что, ругательство?
САШКА. Он только на свет народился. Знаешь, какой у людей принцип? Кто не кусает, тот не живёт. Вот такие челюсти оставляют, чтобы кусать. На электронной технике. Захват метровый. Ам! - и нету гуманиста.
ВТОРОЙ. Вот типичный представитель сидит. Пришла и съела Юльку. Просто так. За здорово живёшь. Вкусно, Алена?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Бросьте! Наговорились. У вас самих языки на электронике – не устают.
САШКА. А что по этому поводу думает педагог?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Педагог ничего не думает. Педагог впервые слышит, что Роман уехал.
ВТОРОЙ. А по Юльке не видно?
САШКА. А Макаренко бы учуял, или – Сухомлинский.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Александр!
Входит ЮЛЬКА.
ЮЛЬКА. Татьяна Николаевна… Я… мне…(Оглядывается на ребят).
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Александр, отнеси, пожалуйста, журнал в учительскую.
Сашка берёт журнал и делает ребятам знак, мол, уходим. Все выходят из класса.
АЛЕНА. Я возвращаюсь в эту школу, и буду сидеть с тобой!
Юлька пожимает плечами, ей всё равно. Алена, не дождавшись ответа, уходит.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Юля…
ЮЛЬКА. Душеспасительных бесед не надо. Я пришла сказать, что несколько дней меня в школе не будет.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Ты заболела?
ЮЛЬКА. Я уезжаю.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. В Ленинград?.. Юля, всё скверно, я понимаю… Но школу оканчивать надо.
ЮЛЬКА. Я кончу.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА, Тебе нельзя пропускать. У тебя и так по всем предметам между двойкой и тройкой.
ЮЛЬКА. А мне больше не надо.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Учителя каждый день жалуются на тебя.
ЮЛЬКА. Пусть.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Тебе сейчас трудно представить, но ведь жизнь складывается не только из любви. Только любить – это, если хочешь, бедность.
ЮЛЬКА. Конечно, жизнь – труд, труд и труд.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Смешно, но – правда.
ЮЛЬКА. Я тоже буду работать. Куда я денусь. Полы мыть или – в гардероб. Каждый труд почётен, так?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Опять – впадение в бедность? А если делать не только полезное, но ещё – интересное?
ЮЛЬКА. Возможно. Если повезёт.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Но об этом надо посоображать заранее.
ЮЛЬКА. Я соображу потом.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Когда Роман вернётся?
ЮЛЬКА (кричит) Я не знаю, когда он вернётся! Сегодня у бабушки инсульт, завтра она умрёт! Потом надо будет ходить на дорогую могилку, потом – утешать тётю, потом ещё что-нибудь...
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Ну, зачем так!
ЮЛЬКА. Я ему говорю: пошли ты свою бабушку к чёртовой матери! В каждом письме пишу! А он не получает моих писем! Не получает! Почему?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Юля… Это какое-то недоразумение. И ты не пиши больше… глупостей.
ЮЛЬКА. И не буду. Я поеду.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Вот это как раз делать не следует. Ты не должна забывать…
ЮЛЬКА. Я никому ничего не должна! Должна, должен – почему?! Ромка – дурак, отрастил себе во-от такое чувство долга, что ходить трудно – к земле пригибает!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Напрасно ты ополчилась против этого прекрасного чувства. Когда ты выйдешь замуж, ты оценишь это. Чувство долга для мужчины – первейшая доблесть. А в наше время это вообще – дефицит.
ЮЛЬКА. Чепуха! Долг – прежде всего обязанность. А обязанность не может быть прекрасным чувством. Это – путы, ярмо.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Допустим, ты права. Но согласись, хорошо, что есть нечто, побуждающее человека ухаживать за больными, заботиться о детях, стариках…
ЮЛЬКА. Только любовь может побуждать!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Юлька, Юлька, не витийствуй там, где истина найдена до тебя.
ЮЛЬКА. Прописная.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Да. Не иронизируй. И вот тебе одна из них: надо учиться. Ради себя. Рядом с Романом дурочке места нет.
ЮЛЬКА. Ну, я пошла. Вы всё очень хорошо и понятно мне объяснили. Хотя «спасибо» можно и не говорить: ведь это ваш долг – вдалбливать нам прописные истины. А наш долг – их повторять, не думая.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Думая!
ЮЛЬКА. А когда мы начинаем думать, вам не нравится! Напиши в своём сочинении, что Натали – дрянь, что не Дантеса, а её надо было судить, что бы вы мне поставили?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Как же тебе не стыдно! Я когда-нибудь требовала от тебя лжи?
ЮЛЬКА. Правды тоже не требовали. Полное собрание сочинений лжи! (И Юлька рассыпала по столу аккуратно сложенную стопку тетрадей. Некоторые упали на пол, Юлька их поднимает и по одной передаёт Татьяне Николаевне). Эта ложь маленькая – на троечку. Эта получше, пострашнее – «хорошо». А эта блестящая, убийственная – смело можете ставить «отлично»!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Не кривляйся, Юля.
ЮЛЬКА (сникая). Не буду. Простите. Мне очень плохо, Татьяна Николаевна. Очень…
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. И это – когда ты любишь? И тебя любят?!.. А представь, что у тебя несчастная любовь, каким бы тебе тогда показался мир?
ЮЛЬКА. Я просто бы не жила…
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. А вот я живу… Ничего у меня в жизни нет, кроме несчастной любви. Ни мамы, ни школы, ни вас… Но я всем этим повязана, и очень надёжно, девочка…
ЮЛЬКА. И всё-таки, как вы живёте без любви?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Вчера я видела его в больнице. Он – хирург. Женился. Супруга его – молодая, простая, милая. Без кандебоберов, как он говорит. Чехова знает, благодаря телевизору. Считает нудным, как впрочем, и он…
ЮЛЬКА. Плюньте! Не стоит он ваших слёз! Вы такая… настоящая!
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Ничего не могу с собой поделать…
ЮЛЬКА. Полюбите другого.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Помню, в десятом… был мальчик… Он возил меня на велосипеде. Его звали Коля Рыженький. Мы хотели пожениться…
ЮЛЬКА. И что?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Мама говорила: крутить целый день педали – безнравственно. И кричала: «Что за фамилия – Рыженький?! Неужели можно стать Рыженькой?»
ЮЛЬКА. И вы послушались?
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Какое это было счастье – ехать с ним на велосипеде!.. Он целовал меня в затылок… Ты знаешь… лучше ничего не было в жизни!
ЮЛЬКА. Не расстраивайтесь, Татьяна Николаевна! Вы ещё такая… как девочка! Особенно со спины… Честное слово! Все наши мальчишки косятся, железно. Всё ещё у вас будет, увидите! «Любви все возрасты покорны!»
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА. Юлька, милая, спасибо тебе! Разберёмся, как говорит наш Сашка. У тебя есть деньги на Ленинград?..
Картина десятая.
Ленинград или «Питер», как называет город Роман. Появляется почтальон ЛЕНА, которая носит почту в дом, где живёт Ромка. Она вынимает из сумки письма, перебирает, отделяет одно и кладёт в карман. За этим занятием её застает РОМАН. На плече – сумка, видно, что он возвращается из магазина: в сумке – хлеб, молоко, зелёный лук, яблоки…
РОМАН. Лена!..
ЛЕНА. Ой, напугал!.. Разве ж можно так?!
РОМАН. Ай эм сори. Извини. Мне есть письмо?
ЛЕНА. Рано что-то сегодня? С уроков драпанул?
РОМАН. Я похож на «сачка»? Видишь?.. (Демонстративно шмыгает носом). Стихийное бедствие. Оправили, чтобы, значит, вирусы не распространял. Лен!..
ЛЕНА. Да нету, нету! Было бы, неужто, не отдала? Каждый день допрос учиняешь, словно я их себе оставляю.
РОМАН. Посмотри хорошенько. Должно быть!
ЛЕНА. Ну, гляди, гляди! (Протягивает Роману пачку писем).
Роман быстро перебирает письма.
(Имея в виду содержимое сумки Романа). А ты уж и в магазин успел слётать. Есть же такие дети…
РОМАН (возвращая письма). Ничего не понимаю. Ни-че-го! Два месяца прошло!..
ЛЕНА. Ты брови-то не хмурь. Напишет ещё. Мало ли какой случай. Может, тоже вирусы напали.
РОМАН. Она такая сумасшедшая! Летит – не смотрит по сторонам, а видит плохо… Или с брусьев прыгнула неудачно. Подвернула руку, правую. Или на голый провод наступила.
ЛЕНА (крестится). Господи, Боже ж ты мой!..
РОМАН. Надо ехать. Сегодня. Сейчас!
ЛЕНА. Кто же тебя, сопливого, выпустит? Уложат, с мёдом и градусником, как миленького! И бабуся твоя…
РОМАН. Бабуся у меня – что надо! И потом – я только на воскресенье. Посмотрю на неё – и обратно!
Роман убегает, но потом возвращается, вручает Лене яблоко и исчезает снова.
(Издалека). Только взгляну!..
ЛЕНА. Да что же это такое?! Почернел весь мальчишка. Вот пойду и скажу! Всё выложу этой кикиморе!.. (Уходит вслед за Романом).
Квартира бабушки Романа. Входит РОМАН, своим ключом открыв дверь. Он слышит голос бабушки, которая с кем-то разговаривает по телефону. Роман заглядывает в комнату бабушки, но она пуста.
РОМАН. Пусто. Странно. Где же бабуля?.. (Прислушивается). В кухне?.. Ничего себе… (Подходит к дверям кухни и слушает).
ГОЛОС БАБУШКИ. Как я себя чувствую?.. Ужасно. Лечусь, лечусь – пивом «Жигулевским». (Смеётся). Я же одной ногой в могиле! У меня же прединсультное состояние. Два месяца уже. (Смеётся). А что делать, дуся?.. Не хватало нам жениться в десятом!.. Так что во мне погибла великая актриса. Я, как Пельтцер: полдня – в одном образе, полдня – в другом.
РОМАН. Бабушка, ты не актриса. Ты… Васисуалий Лоханкин!
Брякнула о рычаг телефонная трубка. БАБУШКА встала во весь свой величественный рост с бутербродом в одной руке, со стаканом пива в другой. И двинулась на внука.
БАБУШКА. Что за бред! Почему Васисуалий?.. Роман!
Но Ромка бежал от бабушки, как от чумы. Бабушка торопливо допила пиво, сунула стакан в карман и начала преследование. А Роман скрылся в её комнате и запер дверь на ключ.
Открой! Немедленно открой! Что за мальчишество!..
РОМАН (мечется по комнате). «Я к вам пришёл навеки поселиться…» Кто пришёл? Зачем пришёл?.. Пена, разноцветная пена, густая, как из бани… Шипит…
БАБУШКА. Открой, поговорим. Ты поймёшь, что мы были правы. Есть ситуации, когда помогает только скальпель. Это говорил кто-то из великих. Ты слышишь?.. Открой, я тебе объясню популярно, на пальцах.
РОМАН. Так не бывает, не бывает, не бывает!..
БАБУШКА. Ты должен и будешь знать правду!
РОМАН. У меня, кажется, поднимается температура. Сейчас. Сию минуту.
БАБУШКА (теряя терпение). Порочная семья и порочная девка! И мы всем миром не допустим!
РОМАН. Крепко сказано. Вязать меня, вязать!
БАБУШКА. Мы тебя повяжем! Веревками, цепями!.. Мы спасём тебя, дурака, от этой девки!
РОМАН. Юлька?.. Моя Юлька? Моя Монголка?..
БАБУШКА. Да, да! Девка!.. Может, она ждёт тебя? Миль пардон, дорогой внук! Может, она пишет тебе письма?
В открытую Романом дверь прихожей входит ЛЕНА. Она с ужасом слушает тираду бабушки. При упоминании о письмах она не выдержала, рванулась в «бой».
ЛЕНА. Нельзя так! Нельзя!
БАБУШКА (шипит). Зачем вы явились сюда?!
ЛЕНА. Почернел ведь мальчишка! Обвести его вокруг пальца ничего не стоит. До беды недалеко. Надсадит сердце – и всё!.. И вы, такая уважительная, как не понимаете!
БАБУШКА. Лена, вы забываетесь.
ЛЕНА. Конечно, вас по телевизору показывают, вы там заслуженная какая-то, правильно. И пенсию вам ношу купюрами. А зачем над мальчишкой измываться?..
БАБУШКА. Прочь!..
ЛЕНА. Вы что меня толкаете?! Думаете, пальто подарили со своего плеча, так и продала Ленка душу?.. Назад принесу! Принесу! Все равно его моль побила…
БАБУШКА (вдруг догадалась). Ты сказала ему? Мерзавка, отвечай!
А в это время РОМАН выдвинул ящик письменного стола, достал дядькин пистолет, удобно уложил в ладонь…
Чёрт!.. В столе – пистолет! Реликвия моего погибшего сына… (Колотит в дверь). Ромасик, открой! Слышишь?.. Милый, лопушонок, открой своей бабусе!..
РОМАН (с пистолетом). Какая глупость… Но я не могу больше жить. Как это делается?..
БАБУШКА. Ромка! Не смей! Я читаю твои мысли!.. (Колотит в дверь так, что сыплется со стен штукатурка, падает дедушкин портрет, за ним – бабушкин). Я умоляю тебя…
РОМАН. Какой великолепный дурак. Тем более. Дураков надо стрелять!
БАБУШКА (Лене). Что вы стоите, опора высоковольтная? Помогите!
Вдвоём они налегли на дверь.
РОМАН. Она не виновата, что не пишет. Человек не может быть виноват, что разлюбил… А я… Я тоже не виноват. Никогда, никогда, никогда не смогу жить без неё…
ЛЕНА (остановилась). Вы письма ему отдайте!.. (Кричит в дверь). Ромушка! Послушай меня! Это – Лена! Письмоносица ваша… Она писала тебе! Каждый день! Слышишь?.. Каждый день – письмо! А я… отдавала их… старухе! Они у неё в столе! Все-все!.. Господи, прости ты меня!.. Прости…
Роман, не веря, слушал плач Лены… Потом рванул ящик стола, и посыпались из него Юлькины письма…
РОМАН. Юлька… (Он опустился на пол, перебирает, читает дорогие строчки, смеётся). «От тебя приходят странные письма, будто ты не читаешь моих… Но всё равно! Я люблю тебя, люблю!.. Галя и Ваня передают тебе привет. Они такие же голубые, толстые и смешные. И мы скоро приедем к тебе. Накопим денег и прикатим…»
БАБУШКА. Ты что затаился? Роман, отвечай!
А Роман заталкивает письма в карманы куртки и удивляется, почему ему так неудобно это делать. Потом понял: пистолет! Он положил его обратно в стол, осторожно, как бомбу. А теперь – уйти!
РОМАН (громко). Я ухожу! К Юльке!
БАБУШКА. Не смей!.. Третий этаж!.. Мне плохо. Ромасик!.. Ты не покинешь свою старую, больную бабусю… Ах!..
Роман рванул окно. Встал на подоконник, перекинул через плечо сумку. Присвистнул весело и прыгнул!.. Истошно закричала Лена и опрометью бросилась по лестнице вниз. Бабушка кинулась за ней следом. А Роман упал на газон, на вкопанную кирпичную оградку. С удивлением он разглядывал рассыпавшийся от удара кирпич, а потом поднял глаза и увидел, что через двор идёт ЮЛЬКА!
РОМАН. Юлька... (И закрыл ладонью рот, потому что он был полон крови).
ЮЛЬКА (подбежала). Что ты делаешь на газоне?
РОМАН (поднялся). Стою… (И рухнул Юльке на руки).
А со всех сторон к ним бежали люди…
Конец.