Колесо обозрения
О природе изобретательства, о нестандартности мышления, о полете фантазии и смелости заглянуть за «горизонт» непознанного, что свойственно детям и тем немногим взрослым, кто сумел остаться, не смотря на возраст, таким же бесхитростным, добросердечным, доверчивым и готовым ко встрече с чудом, как в детстве. Возможно, поэтому великие открытия совершаются в молодости, возможно поэтому они так редки. «Будьте, как дети», – говорил Христос, но понимаем ли мы всю мудрость этого завета?..
Рисунок Юлии Адовой (Томск)
КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ
Антонида Ивановна была маленькая полная краснощекая женщина. Всю жизнь она стеснялась своей внешности, поэтому и замуж не вышла. Но детей любила. И профессию учителя выбрала по той же причине. И дети платили ей самой искренней привязанностью, потому что они всегда точно знают, кто их любит, а кто лишь притворяется.
Учила она детей не только биологии. Вместе с ними Антонида Ивановна лепила, слушала музыку и, смешно сказать, играла в футбол! Да, да! Она прекрасно стояла на воротах. За нее, вратаря, капитаны команд боролись в буквальном смысле слова: кто оказывался «наверху», за ту команду и выступала Антонида Ивановна.
И еще сжигала ее одна страсть. Тайная, тщательно ото всех скрываемая. Изобретательство. Казалось, чего стесняться? мало ли людей увлекается этим? Да, но много ли женщин-изобретателей вы знаете?.. Представляете комментарии коллег Антониды Ивановны, узнай они, что их немолодой биолог на ходулях собственной конструкции бегает и взбирается на крышу дома? Или, к примеру, что дачный домик по желанию хозяйки трансформируется в избушку на курьих ножках или в рукавичку-теремок, где — помните? — мышь-норушка зерно толчет, а лягушка пироги печет?
Но уж так человек устроен, сколько ни береги он свою тайну, сколько ее ни храни, а в лихую минуту откровенности возьмет да и выложит кому-нибудь!
Антонида Ивановна не была исключением. Открыла она свою тайну Вовке, семилетнему племяннику, с которым у нее давно установилось полное взаимопонимание.
Вовка, естественно, пришел в неописуемый восторг и еще больше привязался к тете Тоне. Теперь родители не могли вытащить его ни на стадион, ни в гости к приятелям, счастливым владельцам «Мерседеса», в кабине которого они иногда разрешали Вовке посидеть и подержаться за баранку. Все воскресенья и каникулы Вовка проводил у тети Тони. Они вместе изобретали. Вовка «генерировал» идеи, а Антонида Ивановна их материализовывала. И оба получали от этого огромное удовольствие.
И если раньше Антонида Ивановна с ужасом думала, что скоро ей придется уйти на пенсию, то теперь она даже мечтала о том времени, когда не надо будет сидеть на педсоветах, участвовать в разных методических комиссиях и дрожать на «открытых» уроках. Наконец-то она по-настоящему, не спеша, займется любимым делом.
Но мечте Антониды Ивановны не суждено было сбыться...
Однажды они с Вовкой гуляли в городском саду. Такой сад есть в каждом городе, а набор и качество аттракционов примерно одинаковы.
Почему-то любимым Вовкиным развлечением было катание на Колесе обозрения. Что уж он там «обозревал» — неизвестно, но как только он оказывался в саду — немедленно направлялся к Колесу.
И в этот раз они купила билеты, уселись в вертящиеся кресла и поехали. Колесо медленно плыло, Вовка крутился в кресле, а Антонида Ивановна подремывала.
Говорят, ум изобретателя не знает отдыха, даже, когда сам изобретатель вроде бы спит. Такое уж у него странное свойство. И вот, когда Колесо доставило их в наивысшую точку, головы Антониды Ивановны и Вовки осенили одинаковые идеи. Одинаковые по сути, но различные в деталях.
Вовка подумал: «Хорошо бы построить «колесо» на даче у тети Тони. Можно было бы кататься сколько хочешь и всегда бесплатно».
Антонида Ивановна подумала: «Хорошо бы построить «колесо» и обозревать с него не только площадку для танцев и пивной ларек вон там, у изгороди, но и кое-что другое. Например, будущее...»
Они посмотрели друг на друга и по жадно загоревшимся глазам поняли: им от этого не уйти.
Опустим техническую сторону проекта: детям она не понятна, а специалистам — скучна. Скажем лишь, что Антониде Ивановне и Вовке пришлось основательно повозиться. Избушка на курьих ножках была передвинута в самый дальний угол двора, малина и смородина, а также гвоздика и гладиолусы принесены в жертву новому чуду техники. Но поскольку “колесо” не иголка и его в стоге сена не утаишь, за созданием аттракциона следило все детское население дачного городка.
И вот к середине августа, то есть за две недели до окончания летних каникул, первые добровольцы сидели на стульчиках «колеса». Посадочных мест было четыре, большее число поднять не удавалось: электрический кабель и вся система питания в целом давно уже отслужили положенный срок и теперь тянули, что называется, на последнем дыхании.
Колесо, с трудом преодолевая тяжесть, нехотя поворачивалось, а Антонида Ивановна внимательно вглядывалась в лица своих испытателей: ведь о второй части идеи она никому не сказала, даже Вовке, — слишком нереальной и фантастичной она казалась...
А лица были сначала бесшабашные, чуть смущенные от оказанного доверия и тщательно скрываемого страха («колесо»-то все-таки самодельное!), потом удивленные, счастливые, недоверчивые (что происходит с нами?!) и, наконец, как награда, счастливые, восторженные, смеющиеся!..
«Видят, видят!» — шептала Антонида Ивановна, и слезы радости навертывались на глаза.
Полный круг был рассчитан на семь минут. Но когда автоматика отключила питание, никто из четверых не захотел сойти с «колеса».
— Еще! — хором потребовали дети.
И снова — теперь уже ожидание, удивление и восторг светились на ребячьих лицах.
— Все, на сегодня хватит, — сказала Антонида Ивановна.
— Что ты сделала, тетя Тонечка? — спросил Вовка, когда ребята ушли.
— А что ты видел? — Антонида Ивановна испытующе заглянула в глаза мальчишки.
— Сначала речку, лес... Ну, все, что здесь у нас. А потом увидел «мерс», и будто я большой, как папа, сел и поехал! И мчался, мчался, под сто двадцать, наверное. Так здорово!.. А потом «колесо» остановилось, и все пропало. Это сон, да?
— Нет, так и будет.
— Правда?!
— Правда. Ты же сам все видел, — глаза у тети Тони лукаво блеснули.
— А другие ребята тоже видели?
— Да. Но свое будущее.
— Здорово... — прошептал Вовка. — Тетя Тонь, а можно посмотреть, буду я в музыкалке учиться? На следующий год? Или нет? Может, мама все-таки не отдаст меня? А?.. — он умоляюще посмотрел на Антониду Ивановну.
— Не знаю, не знаю, — уклончиво ответила она. — Отложим до завтра. Я сегодня очень устала.
На следующий день возле ограды стояла толпа — все хотели прокатиться на чудесном колесе. Очевидно, слух дошел и до взрослых жителей городка, потому что Антонида Ивановна заметила кое-кого из старшего поколения.
А четверка счастливчиков уже сидела на стульчиках. Вовка нажал стартовую кнопку. Он быстро освоил немудреную технику: включил-выключил. Семь минут, и столько счастья!
Ребятишки делились впечатлениями.
— Я в школу ходила! И была отличницей, вот.
— А мне папа купил клюшку и маску, и коньки!
— А я в космос летал! На Марс, например.
— А я никогда больше не буду катиться! На этом колесе все время в угол ставят!..
— Уважаемая Антонида Ивановна, можно вас на пару слов? — от калитки шел высокий красивый человек. Светлый костюм, изящная трость, благородная седина.
Человек чуть наклонил голову.
— Позвольте представиться. Непомнящий Павел Романович. Академик. Ваш сосед, и в некотором роде — коллега. Работаю в области биокибернетики, может быть, слышали? — ученый улыбнулся, а Антонида Ивановна залилась краской.
— Вчера внучка рассказывала мне удивительные вещи. Про ваше «колесо», — доложил Павел Романович. — Будто бы, катаясь на сей странной конструкции, можно увидеть будущее.
— Можно, — подтвердила Антонида Ивановна.
— Но мы же с вами знаем, коллега, что этого не может быть, потому что не может быть никогда, — наступал академик, нажимая на слово «коллега». — Так в чем фокус?.. Ну, мне-то скажите! Ей-богу, не проболтаюсь.
Но Антонида Ивановна почему-то заупрямилась и даже рассердилась.
— Во-первых, не называйте меня «коллега». А во-вторых, фокуса никакого нет. Дети видят свое будущее. Близкое, далекое — то, что доступно их пониманию и соответствует настроению.
Павел Романович был слегка задет. Эта непонятная женщина вела себя, мягко говоря, неучтиво.
— Нельзя ли мне принять участие в вашем эксперименте?.. Может быть, я увижу, чем закончатся испытания моих «кактусов»?
— Пожалуйста, — разрешила Антонида Ивановна, нахмурившись.
Непомнящий, подшучивая над собой, «колесом» и всем светом, забрался на один из стульчиков. Через семь минут он снова подошел к избушке.
— Замечательный обзор! Я и не подозревал, что окрестности нашей Басандайки настолько живописны. И технически игрушка выполнена... эстетично. Браво, Антонида Ивановна! Вы делаете благородное дело, заботясь о досуге наших ребятишек. Рад был познакомиться, — Павел Романович снова чуть склонил голову с благородной сединой и отступил на шаг. — Ульяна! — позвал он. — Ульянка, домой!
К нему подбежала кудрявая девчушка в розовом платье.
— Деда, я еще хочу!
— Нас бабушка ждет.
— А я на лошадке каталась. Такая ушастенькая, серенькая и с маленьким хвостиком, а на конце — кисточка.
— Я не видел никакой лошадки. Тем более — осла.
— А ты бы глазки пошире открыл, — участливо посоветовала Ульянка. — Давай вместе покатаемся!
Академик начал терять терпение: разговаривать с трехлетними девочками его не учили.
— Деточка, завтра приходи, — пришла на помощь ученому мужу Антонида Ивановна. — Сегодня лошадка устала.
Девочка неожиданно согласилась.
— Ладно. Только я буду первая! Правда, деда? — она взяла дедушку-академика за руку и повела к калитке.
Через день к Антониде Ивановне нагрянула авторитетная комиссия: доктора и кандидаты, членкоры и заслуженные деятели — люди все уважаемые, авторитетные и принципиальные. Они дотошно все обследовали, всех опросили и провели тщательный эксперимент: катались вместе и порознь, с открытыми и закрытыми глазами, после обеда и натощак. В заключении комиссии говорилось, что Колесо обозрения конструкции Антониды Ивановны не содержит элементов новизны и, следовательно, с научной точки зрения никакой ценности не представляет. Видений, галлюцинаций или миражей во время проведения опыта не возникало. Что же касается детей, то «эффект видения будущего» можно объяснить чрезмерно живым воображением, которое присуще всем людям в детском возрасте. Поскольку аттракцион является частным предприятием, не учтенным и не разрешенным Управлением культуры, а главное, финорганами, что создает условия наживы означенным выше лицом, а также оказывающим вредное эмоциональное воздействие на психику подрастающего поколения, «колесо» предлагалось разобрать, а деятельность изобретателя, то бишь, Антониды Ивановны Романовой, обсудить на педагогическом совете школы и в более высоких инстанциях.
Под заключением поставили подписи все члены комиссии. Правда, было одно частное определение. Молодой многообещающий психолог отмечал некоторое странное ощущение во время опыта. Ему казалось, что его диссертацию Высшая аттестационная комиссия признала несостоятельной и вернула на доработку. Психолог настаивал на повторном эксперименте в надежде разобраться. Горячность и неосмотрительность молодому, только что защитившемуся кандидату великодушно простили и даже не внесли его частное определение в официальную справку.
«Колесо» разобрали. Антонида Ивановна плакала украдкой. Вовка плакал — в открытую. Ревел и грозил кому-то кулаком:
— Погодите! Вырасту — докажу! Всем дуракам докажу! «Колесо» — настоящее, с будущим! И никто не виноват, что они слепые, что не видят ничего...
Антониду Ивановну он успокаивал, как мог.
— Тетя Тонь, не расстраивайся! Мы еще что-нибудь придумаем! Получше «колеса», да?
Но Антонида Ивановна больше ничего не придумала. Даже когда ушла на пенсию. Вернее, пробовала втайне от Вовки, но ничего путного не получалось...
А Вовка помнит свое обещание — вырасти и всем доказать. Но вот пока еще не вырос...